Ежедневно мы возводим преграды вместо мостов. Мы так хотим казаться сильными и успешными, что тратим драгоценное время на бегство от реальности, но не на действия, которые могли бы что-то изменить. Мы хотим быть сильными и выбираем простой, но неверный путь – бегство от реальности. Мы тратим бесценное время и ресурсы на забег по бесконечной дороге, имя которой «казаться». Стираем ноги в кровь, «вылизывая» до блеска странички в сетях, а потом боимся испортить эстетику ленты неприглядными картинками чужого горя. Мы возводим…
Сначала я слышала об этом только в новостях. Телеведущие вещали с экрана о важности общения с близкими. Дикторы по радио назидали провести время с пользой и доделать когда-то начатое. От бесчисленных советов «как не сойти с ума» голова шла кругом и, хотя мне никогда не бывает скучно дома, слово «нельзя» дало всходы непокорному «хочу». Сюрреализм голливудских фильмов за реальным московским окном виделся мне и вовсе неправдоподобным, и казалось, будто пустота городских улиц, как притворный занавес, в одночасье зыбко рухнет наземь,…
Часть 1. Наследие дружбы к А.К.*** Мечты находят нас не потому, что волшебство существует, а вследствие ярких поступков – маяков, расставленных нами на пути жизни. Я не помню, кто из нас свернул первым. Да, впрочем, это и не важно. Ведь с друзьями, даже самыми закадычными, такое порой случается. Случилось это и с нами. Дорога, по которой мы когда-то шли, крепко держась за руки, покрылась сеткой морщин. Сначала – едва заметной, но чем дольше я шла, тем глубже становились трещины.…
В бледном полушубке, поношенном ветрами и оттепелью, зима стояла во дворе с раннего утра и до позднего вечера, пока звезды не начинали заглядывать внутрь черненых глазниц деревянных домов. В неопрятном наряде ее еще можно было различить черты пышных, бывших некогда белыми, одежд, а на лице – тонкие черты тихой улыбки. Дни зимы были сочтены, и об этом, сидя на оголенных ветвях то тут, то там, кричали вороны. Утреннюю тишину прорезали их скрипучие, как колеса немазаной телеги предвещания, и отдавались эхом…
Ты беспокойно бродишь по миру, собирая пустые взгляды прохожих, но однажды находишь свой дом. Свое дело и свою «стаю». Тогда мир чужих перестает существовать. Он просто испаряется во мраке забвения. Вместе с минутами и часами, оставляя пространство и глухие биты. Ты забываешь есть, спать, “других” и прохожих. Есть только свет. Стены, пол, зеркала. Твое сердце содрогается в такт, а осень льет дождями снаружи. Царапает ветками прочные стены, пишет письма о страхе, черноте и одиночестве. Не открывая, выбрасываешь конверты в мусор.…
Письмо к *** С любовью к тебе до весны и даже потом. Земля на рассвете расстилает скатерти полей, достает из закромов карамельную рожь, медовые пионы да сахарные ромашки. Подает к завтраку травяные чаи да мятные конфеты. Ждет к солнцу дорогих гостей: птиц, бабочек, шмелей и пчел. Начинается утро. А время здесь какое диковинное! Дни и часы будто через жернова перемалывают, и тебя вместе с ними, и дождями вместе с минутами и секундами жестяными ведрами с небес выливают. Ты падаешь на…
В путешествиях я встречаюсь с собой. Новой, неизведанной, ограненной океанскими приливами и тяжелой взвесью горизонтальных дождей. В темноте влажных ночей с шорохом открываются новые страницы. Исписанные чернилами листы переливаются в свете луны, хрустят под пальцами, и я иду навстречу себе, выбиваясь из сил, но прижимая книгу жизни к груди – страстно и бережно. И в этом счастье. «15 сентября 2016 года. Моя дорогая, моя нежная! Если бы ты только знала, какие чудесные минуты мне удалось пережить…
«Слышишь? Так шумит город. Заливая чернилами мокрый асфальт. Ты мне родная. До плотно сжатых ресниц и зажмуренных век. За толстым стеклом шумит город. Мы сожгли столько мостов, а я помню только хорошее. Ты так крепко теперь прижимаешься по ночам – от счастья больно дышать. Ищешь ладонями мои плечи, губами – шепчешь во сне и о снах. Город там, под нами, простирает мокрые вены вширь и вдаль. Скоростные машины с визгом колодок тормозят под теплый свет магистралей. Вагоны метро отступают…
К двадцати пяти перестаешь бояться, прежде всего, себя. Оставляешь в бермудском треугольнике стальной балласт прошлого. Из незнания, бездумного следования безосновательным традициям и юношеским заблуждениям. Через кровь, пот и боль основательно латаешь собственную психику, понимая, что, если не сейчас – потом уже не наступит ни-ког-да. Принимаешь, наконец, мир таким, каков он существовал во все времена, и перестаешь задумываться, что скажет о твоей жизни соседская кошка. Осмелев, перенастраиваешь на верный курс собственные триггеры, до дрожи удивляясь беспределу собственных сил. Сжигаешь на праздничном…